Из интервью с Г. Параджановым

В 2000 году зрители впервые увидели фильм Георгия Параджанова об актрисе, которая стала звездой советского кино после первой же роли, ставшей по стечению обстоятельств, и последней. Однажды Валентине Караваевой предсказали, что ее мечте стать актрисой не суждено сбыться. Предсказание не исполнилось. Валентина Караваева играла всю свою жизнь. Только ее сценой была комната в собственной квартире, а единственным свидетелем - любительская кинокамера. Картина Георгия Параджанова "Я - чайка" это рассказ о звезде советского кино Валентине Караваевой. Ею она была лишь однажды. В 22 года. После фильма "Машенька" у нее были и любовь огромной страны, и признание среди коллег, и Сталинская премия. И вдруг - автомобильная авария, изуродованное лицо. Еще были встреча с английским дипломатом, отъезд с мужем-иностранцем в Лондон, хирургические операции и возращение в Советский Союз. Затем - только две небольшие работы в кино. Две случайные роли. И домашний театр. Стены, обтянутые черным полотном, маленький экран, перед которым она была то Карениной, то Кармен, то Ларисой из "Беспринданницы". Больше всего Валентина играла Нину Заречную. Играла Чайку. До самой смерти в 1997 году. Племянник великого Параджанова Георгий вспоминает, как впервые переступил порог ее опечатанной квартиры. Истлевшие шубы. Золотая театральная туфелька. Чайка из папье-маше. И кинопленка. Материал для его фильма о Караваевой. ГЕОРГИЙ ПАРАДЖАНОВ, режиссер картины "Я - чайка": "Я нашел 4 тысячи этой пленки, письма неизвестно кому написанные, и самое главное - я находил ее дневники, которые она писала ночью. Меня поразило: она последние тридцать лет, почти всеми забытая, оставшись одна в маленькой однокомнатной квартире на Проспекте Мира, обтянув стены черной тканью, повесив белый бумажный экран, снимала себя в кино сама. У нее была маленькая кинокамера. Она играла Анну Каренину, Нину Заречную, Раневскую, Гедду Габлер, Кармен. Фантастически читала стихи Ольги Берггольц, Анны Ахматовой, Марины Цветаевой. Потом материал проявляла в мастерской и, с учетом ошибок, играла заново Я решил во что бы то ни стало найти эту пленку. Какую-то часть кинопленки мне отдал Наум Клейман, директор Музея кино, за что я ему очень благодарен. Меня пустили в ее квартиру, у нее не было родственников и квартира была опечатана. Там я нашел огромное количество ее писем, неизвестно кому написанных и неотправленных, огромное количество этой кинопленки, спутавшейся, рассыпающейся в руках. Нашел эту знаменитую чайку из папье-маше, которую она вылепила сама. У нее была навязчивая идея, она всю жизнь мечтала сыграть Чайку. Она ее играла в 1945 году у Завадского, очень недолго. Много вещей обнаружил, которые отражали суть ее жизни. Большие кожаные чемоданы, покрытые плесенью, вспухшие от сырости. В этих чемоданах что-то оставшееся от ее шуб (их было у нее 12). Они рассыпались у меня в руках и белая мошкара летала над комнатой. Абсолютный сюрреализм. Вижу в груде писем и пленки золотистый туфель, театральный. Вытягиваю его, затем бусы, зеркальце, бигуди, кусочек платья. Когда я оттуда ушел, я обнаружил, что выронил там все свои документы. Это было ужасно, я чуть не плакал, потому что понял, что найти их там будет совершенно невозможно. Я вернулся, начал искать, и, знаете, произошла просто мистическая вещь. Пнул в сердцах какую-то папку, она подлетела, я нашел документы, а под ними был такой конвертик. Открыл его и прочитал маленькое стихотворение. Она его написала после попытки самоубийства, в больнице. Оно звучит у меня в фильме. Я поставил себе цель обязательно снять этот фильм. Долгое время не мог найти денег. Сейчас же модно снимать про взорванные машины, про голых девочек, бегущих по Москве. Я сделал картину о том, как человек выживал в условиях абсолютного одиночества. Одни сходят с ума, другие спиваются, третьи вешаются. Есть масса способов уйти от жизни. Валентина Караваева каждый день реанимировала себя сама. Она жила в своем мире. Она стерла грань между реальностью и вымыслом и создала из своей квартиры метафору. Сделала из нее тот самый съемочный павильон, без которого не могла жить. Это было — продление жизни, реанимация. Я двадцать лет прожил в одной квартире с великим режиссером Сергеем Параджановым — и видел, как он продлевал себе жизнь в тюрьме. Он работал — рисовал, клеил, лепил; от тех лет остались две тысячи рисунков и коллажей, которые вывозить из тюрьмы пришлось тайком. Но он был художником и мог работать с бумагой, карандашом, любым подручным материалом. У Караваевой же был только один материал — она сама. И она играла роли. В "Карениной" она играет за Анну, за сына Сережу, за паровоз, под который бросается. Просматривала отснятое на экранчике из листа бумаги — и все играла заново. Конечно, род безумия. Но кому, скажите, нужен нормальный актер, нормальный режиссер, нормальный художник?! Нет ничего страшнее откормленного рассчетливого режиссера, у которого икра застряла в зубах. И фильмы у такого выходят откормленные, лоснящиеся... Я сделал картину об одиночестве. Очень аскетичную — у нас не было задачи "показать режиссуру". В ней снятые Караваевой пленки и только один образ — ее могила. Провалившийся, лопухами заросший клочок земли с проржавевшим крестом, на котором написано: "Чапмен". Могила эта упирается в бесконечную бетонную стену — а за стеной городская мусорная свалка, где копошатся вороны и... чайки. "Горе не тому, кто страдает, а тому, кто заставляет страдать" — последние слова, которые донесла до нас иссохшая магнитофонная пленка с "Кометы"." Теперь для тех, кто произносит ее имя - Валентина Караваева уже легенда. Легенда, чьим маленьким домашним ролям аплодировал Венецианский фестиваль. Ее роли, объединенные в современную ленту "Я - чайка" ждет целый мир. И только актеры почти не приходят на эту картину. Говорят, они боятся узнать в Чайке Валентины Караваевой себя. И свои несбывшиеся мечты. По материалам сайтов www.film.ru, abris.webzone.ru, kip.net.ru,