"Я-чайка. Тайна актрисы Караваевой" (продолжение)

Назад

Караваева живет с одной мыслью: ее изуродованное лицо вовсе не помеха для карьеры. Она сыграет Чайку, как никто, и докажет великим режиссерам, что они зря закрывали перед ней двери. Анна Косенкина, в 1945-1975 актриса Театра им. Моссовета: - Она уже работала после того, как у нее случилась трагедия. И слава Богу, что Юрий Александрович ее взял и репетировал для нее «Чайку». В театре она могла играть еще. У нее был шрам от губы на щеку и был еще какой-то нервный тик. Месяц ежедневных репетиций. Все в театре восхищены мастерством молодой актрисы. Но еще больше коллеги удивляются ее тяжелому характеру. Новенькая пытается учить именитых актеров, как надо по-настоящему играть Чехова. Ее называют спесивой девчонкой, которая после успешной роли в кино мнит себя примадонной и смеет перечить мэтрам. Караваева ни на кого не обижается. В ней по-прежнему живет ее сокровенная тайна. Вокруг- просто актеры. Пусть даже играют они великолепно, а она не играет- она и есть Чайка. Непредсказуемый характер Валентины тревожит режиссера. Он пробует на роль Заречной еще одну молодую актрису- Анну Косенкину. Валентина видит в ней свою ученицу. Анна Косенкина, в 1945-1975 актриса Театра им. Моссовета: - Вы знаете, что меня поразило в ней? Она ко мне нежнейше относилась. Когда две актрисы работают одну роль, между ними нелады какие-то и зависть. Она просто опекала меня, спрашивала, как я работаю. 9 мая 1945 года- премьера «Чайки» совпадает с Днем Победы. Валя на седьмом небе от счастья: десять лет ожидания – и наконец-то, пусть в театре, но она играет свою Чайку. Успех спектакля ошеломляющий. Говорят о великолепной режиссуре, о блестящем актерском ансамбле. Виталий Вульф: - Но шум весь в прессе, когда берешь старую прессу, видишь, что шум был вокруг Валентины Караваевой, которая играла Нину Заречную. Рассказывали, что она играла гениально, что это было гениальное исполнение, что оно потрясало зрительный зал, особенно в последнем акте. Однако после оглушительной премьеры «Чайки» Караваева неожиданно уходит из театра. В труппе говорят: «ужилась в коллективе». Но на самом деле Валентина уезжает в Англию вместе с мужем. Злые языки говорят о типичном браке по расчету. Караваева, якобы, использует свое замужество, чтобы получить медицинскую помощь за границей. Валя, дествительно, верит: за кордоном лучшие врачи наконец-то уберут этот ужасный шрам. Она сознательно ставит крест на театральной карьере. Куда больше театра ей необходимо кино. Но в кино женщину со шрамом не возьмут никогда. Единственный выход- операция. Ради нее она готова отказаться от своего триумфа на сцене, от своей мечты - «Чайки». «На время, конечно, на время,»- говорит себе Валентина Караваева. Она еще вернется и снова будет триумфатором. Валентина как когда-то в детстве пишет письмо по известному адресу: Кремль, товарищу Сталину. Актриса верит: тогда вождь распорядилсяее судьбой и сейчас он ее не оставит. «Я не востребована здесь как актриса. Я- лауреат Сталинской премии, могу сыграть еще много ролей, если мне будет оказана медицинская помощь за границей. Я была и остаюсь советским человеком, верным коммунистической партии». Доводы крайне наивные, однако актрисе очень быстро позволено эмигрировать из СССР. Виталий Вульф: - Без вмешательства КГБ этого не могло быть. Может быть она писала какие-то бумаги. Это можно только гадать. В середине 1945-ого года 24- летняя советская актриса Караваева-Чапмен становится хозяйкой роскошного особняка в Лондоне.Она легко входит в незнакомую жизнь, в круг друзей мужа- аристократов и богачей, быстро учит английский, а потом и французский язык. Чапмен обожает молодую жену, уступая любым капризам. Путешествиия по миру, драгоценности, яхты… Сказочная, красивая жизнь. Есть даже свой маленький театр. Вместе с горсткой русских эмигрантов Валя организует его на деньги мужа. Единственная постановка театра- «Чайка». Караваева- режиссер и примадонна в одном лице в этой маленькой труппе. Здесь нет цензуры, нет второго состава, только первый, в котором она- Валентина Караваева. Но очень скоро она понимает, что ей нужны другие зрители. Не два десятка земляков- эмигрантов, а миллионы в родной стране. Миллионы- это кино. А для кино нужно лицо без шрама. Актриса терпеливо ждет операции в самой дорогой клинике в Швейцарии. Там работают лучшие пластические хирурги Европы. В 1948 году Чапмен наконец-то привозит жену в Берн. Валя ложится на операционный стол с надеждой, что совсем скоро ей вернут лицо. Через неделю сняли повязку. Принесли зеркало. Шрам стал тоньше, но все равно заметен. Однако самое страшное- онемела верхняя губа. Актриса видит чужой искривленный рот и кричит, кричит отчаянно и долго. Позже она услышит объяснение врача: больше ничего не исправить, слишком топорно зашили ее лицо в советском госпитале сразу после автокатастрофы. Вердикт докторов- крушение ее единственной надежды. Чапмен встречает на пороге клиники угрюмую постаревшую женщину. С этого момента Валентина избегает людей. Отношения ее с мужем рушатся. Через год после операции начинается еще один, может, самый крутой поворот в ее судьбе. Караваева подает на развод и говорит мужу, что хочет вернуться в Советский Союз. Операция не удалась, больше здесь ей делать нечего. Виталий Вульф: - Караваева- я убежден- она не могла жить без России. Ну три виллы, ну пять вилл, ну много всего. Она не могла жить только любовью. Здесь ведь надо еще учесть момент, связанный с ее дарованием. Это было слишком большое дарование. Такая актриса не могла жить вне театра. Полгода Караваева буквально живет на ступеньках советского посольства в Лондоне. Она просит разрешения вернуться в СССР. Она еще верит, что на Родине даже у женщины со шрамом все равно получится лучшая в мире Чайка. Ирина Карташова, актриса театра им. Моссовета: - Ей говорили, что не надо возвращаться, что ничего из судьбы ее актерской не выйдет. Но она была слишком - я так думаю- она была слишком актрисой, чтобы просто существовать как мужняя жена. Бесполезны уговоры бывшего мужа. Он обещает Вале хорошее содержание на всю жизнь. Бесполезны его доводы о том, что дома ее тут же арестуют. На дворе 1950-ый год. В разгаре вторая волна репрессий. Виталий Вульф: - Ее возвращение в 1950-ом году – загадочная вещь. Здесь можно точно сказать только одно, что без вмешательства органов государственной безопасности вернуться в 1950-ом году было нельзя. Что там произошло- неизвестно. Разрешение дают в обмен на письменное покаяние. Лауреат Сталинской премии актриса Караваева пишет о преимуществах социализма над капитализмом, о том, что испытала на себе все безобразия загнивающего Запада, и умоляет простить ее за то, что когда-то уехала из лучшей в мире страны Советов. Она никогда не раскается в своем странном и роковом решении вернуться. Но еще много лет после возвращения домой будет донашивать дорогие иностранные вещи, постепенно продавая их, чтобы не умереть с голоду. Кое-что из одежды у нее все-таки останется- из нее в начале 70-х она сошьет костюмы для своего последнего фильма. Караваева возвращается в Советский Союз в 1950-ом году. И снова, как после аварии в 1943-ем, обивает пороги студий и столичных театров с надеждой, что ее талант, ее былая слава помогут вернуться к актерской работе. Но очень скоро Караваева понимает- на Родине ее не ждали. Георгий Параджанов, кинорежиссер: - Когда она вернулась из Лондона, Завадский ее испугался. Не взял в театр. Она уехала опять в Вышний Волочек, откуда была родом. И там играла что-то, где-то «скакала». Через год актриса приезжает в Москву. Снова умоляет режиссеров дать ей хоть какую-нибудь роль, но тщетно. Дорога в кино для нее по-прежнему закрыта. И дело уже не только в изуродованном лице. Кто в начале 50-х осмелится снимать бывшую эмигрантку? Для Валентины наступает самый сложный период. Работы нет, одиночество, пустота, полуголодная жизнь. Караваева снимает самые дешевые комнаты в коммуналках. Она с трудом устраивается в Театр-студию киноактера, но в труппе она всего лишь числится. О Караваевой говорят: не от мира сего. С такой характеристикой трудно рассчитывать на какие-либо роли. Ирина Карташова, актриса театра им. Моссовета: - Конечно из-за ее очень сложного характера, необычного характера, и, наверное, недостаточной смелости режиссеров. Потому что если бы какой-то режиссер, зная КАКАЯ перед ним актриса… Она же не просто Тютькина была- она Караваева была УЖЕ. Караваевой не дают играть даже во втором составе. Грошовую зарплату приносят домой курьеры. В театр за деньгами она не приходит- стыдно. После нескольких лет унизительных прошений, адресованных министру культуры Фурцевой, ей дают крошечную однокомнатную квартиру на проспекте Мира. Оттуда совсем близко до киностудии имени Горького. Там в начале 60-х Караваева озвучивает иностранные фильмы. Это единственный заработок актрисы. Ее чарующим голосом говорят на советских экранах звезды мирового кино: Грета Гарбо, Бэтт Дэвис, Марлен Дитрих. Ирина Карташова, актриса театра им. Моссовета: - Необыкновенная женщина! Голос у нее был специфический довольно, чуть-чуть глуховатый, красивый. Тоже не совсем обычный голос. Георгий Параджанов, кинорежиссер: - Внимательно если посмотреть трофейные фильмы, которые получали мы, с Гретой Гарбо … Когда она их озвучивает, она переигрывает Грету Гарбо на экране своим голосом. Переигрывать голливудских красавиц, пусть даже только голосом Караваевой запрещают, но она не слушает режиссеров. Споры и взаимные оскорбления очень скоро надоедают руководству студии. Больше на «озвучку» ее не приглашают. Ирина Карташова, актриса театра им. Моссовета: - Нестыковка режиссера и актрисы- можно так сказать. Она, как большая актриса, все время старалась исправить сценический образ, что не всегда правильно. В 1964 году после 20-летнего перерыва ее наконец-то приглашают на съемки. Фильм «Обыкновенное чудо» по мотивам сказки Евгения Шварца - режиссерский дебют известного актера Эраста Гарина. Эту роль Эмилии Караваева назовет своим личным обыкновенным чудом- ее снимают, несмотря на изуродованное лицо. После фильма «Обыкновенное чудо» она ждет новых ролей. Ждет год, два, десять лет. Больше ее не снимают никогда. Отчаяние и пустота начинают сводить ее с ума. Она живет в чудовищной нищете. Раиса Крюкова, соседка В.И. Караваевой: - У нее ничего не было в комнате. Один топчан вместо кровати в уголочке. И даже стола не было- стол только на кухне, кухонный стол. По стенам у нее висели на гвоздях всякие тряпочки, всякие костюмы. В начале 70-х Караваева обивает пороги высоких кабинетов министерства культуры. Она пытается доказать, что способна поставить необычный спектакль. Валентину Ивановну мало кто слушает, а если это все-таки случается, чиновники называют эту идею бредом стареющей актрисы-неудачницы. Как-то на улице Караваева встречает старую знакомую Анну Косенкину. Анна Косенкина, в 1944-1975 годах актриса Театра им. Моссовета: - И вдруг она мне говорит: «Ты знаешь, я хочу поиграть «Чайку». Я говорю: «А в каком театре? С кем?» Она говорит: «Я хочу сыграть одна». Все, кто видят в эти дни Караваеву, замечают блеск в ее глазах. Ни обычной угрюмости, ни тоски во взгляде больше нет. У актрисы явно появляется какая-то тайна, которую она хранит от всех на свете. Из ее квартиры теперь можно услышать многочасовые монологи, будто кто-то говорит на разные голоса. Раиса Крюкова, соседка В.И. Караваевой: - Слова непонятны. Из какого там спектакля, откуда и какая сцена. Но голос ее был слышен, потому что начинала она очень тихо, потом нагнетает и просто трагическим уже голосом таким. Что-то она читала. Летом 1975 года Валентина Караваева начинает сниматься в своем последнем фильме. Никто не допущен к таинству в нищей квартире давно забытой актрисы. Это уже не комната, а нечто, похожее на допотопный кинопавильон. Любительская кинокамера «Киев», магнитофон, проектор. Валентина продала последнее, что оставалось от английской жизни, и купила всю эту технику. Она сама режиссер, сама оператор, сама пишет звук на допотопный магнитофон. Декорации делает тоже сама - раз и навсегда. Птица из бумаги, проволоки и перьев. Самодельная чайка. Каждый день до исступления она играет Нину Заречную из чеховской пьесы. Георгий Параджанов, кинорежиссер: - Она поняла, что она никогда этого не сыграет. Еще была одна вещь. Она понимала, что ни один режиссер не сможет с ней работать, а она не сможет работать с режиссером. Поэтому у нее был единственный способ- это камера, 16-миллиметровая пленка, которую она проявляла, просматривала на проекторе и с учетом ошибок играла заново. И так всю жизнь, понимаете? Она сама себе зритель и критик, сама себе аплодирует или ругает за неудачу. Нет, не Валю Караваеву, а Нину Заречную. И играет снова, добиваясь совершенства. Виталий Вульф: - Однажды она мне сказала: «Я хочу вам проиграть свою «Чайку». Мы с ней договорились, что я приеду к ней. Но за день до этого она все отменила. Она, как видно, уже была в таком состоянии. Я понимал, что со мной говорит не совсем нормальный человек. Рядом больше нет режиссеров, коллег-артистов, унижений в коридорах киностудий и начальников с холодным взглядом. За судьбу Чайки отныне отвечает только она сама. Мечта всей жизни сбылась. Она- чайка, и уже никто не сможет подбить белую птицу на взлете. Ее героиня на пленке стареет вместе с ней. Нина Заречная в 60, в 70, в 75… фильм длиной в 22 года. Валентина Караваева умерла в конце декабря 1997 года. До самой смерти она снимала свой фильм. Ее так и нашли- в театральном гриме, в костюме. Караваева лежала в ледяной воде, а над ней будто парила белая птица- чайка из проволоки, бумаги и перьев, на веревке подвешенная к потолку. Чайка стала свободной. Анна Косенкина, в 1944-1975 годах актриса Театра им. Моссовета: - Последний акт «Чайки», там заложена вот такая мудрость жизни, когда она говорит: «Знаешь, Костя, в нашей жизни главное - не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а умение терпеть, умение нести свой крест. И верить! И поможет Господь всем бесприютным скитальцам!» Мне кажется, всю жизнь она прожила, как бесприютный скиталец.